Универсальное образование, в отличие от обучения какой-либо конкретной специальности, призвано привить на всю жизнь потребность учиться и обучить студентов главному – умению учиться, то есть самостоятельно извлекать новое знание. Умение это возможно лишь на строго научной основе, для чего необходимо овладение методами исследования. К сожалению, подготовленность студентов, особенно первокурсников, к учебе в университете в плане владения общими и частными методами приобретения знаний очень часто оставляет желать лучшего. Настоящая статья вызвана к жизни необходимостью рассказать студентам-юристам о частных методах, которые им потребуются при изучении цикла историко-правовых дисциплин, а именно истории государства и права зарубежных стран, истории отечественного государства и права и истории политических и правовых учений.

Историческая теория марксистстской диалектики, которой придерживается автор, дает глубокие методологические принципы. Диалектическая концепция, освобожденная от партийной идеологии и получившая в связи с этим новый импульс к творческому развитию, активно вбирает, перерабатывает и использует новые достижения иных философских систем.

На сегодняшний день наука открыла и изобрела значительное количество общих и частных методов исторического и историко-правового исследования. Задачей исследователя, каковым и является студент, является тщательный отбор логически сочетающихся, непротиворечивых методов, правильное их применение, чтобы с возможно большей достоверностью достичь поставленной цели.

Исторический метод, достаточно исследованный историографами, специалистами в области логики и методологии^{[1, с.326-328]}, помогает воспроизвести время, место, подробности личной деятельности того или иного лица, деятельности государственного института в целом в качестве составной части государственного механизма. И. Д. Ковальченко отмечал, что “любое поколение в состоянии радикально изменить существующие общественные отношения. Но действовать оно может, только опираясь на историческое наследие, на тот материальный и духовный потенциал, который достался ему от предшествующих эпох. Это, естественно, ограничивает возможности для субъективной деятельности людей и ставит перед ними задачу адекватной оценки исторического наследия и его рационального использования в своей деятельности. Историки же должны показать, что представляло собой это наследие и насколько эффективно оно использовалось”^[2, с.4].

Историзм подразумевает применение совместно, но не одновременно, двух подходов: историко-ситуационного и историко-ретроспективного. “Суть историко-ситуационного подхода состоит в рассмотрении явлений и процессов прошлого в контексте соответствующей исторической ситуации. Основным здесь является выяснение того, в какой мере современники адекватно воспринимали историческую реальность и учитывали ее при определении целей и задач своей деятельности, с одной стороны, и соответствие этой деятельности объективным перспективам исторического развития — с другой. Глубина понимания современниками прошлого и настоящего и их соотносимости с будущим определяет степень субъективной прогрессивности их взглядов и основанной на них деятельности… Историко-ретроспективный подход раскрывает суть и прогрессивность явлений прошлого с определенной исторической дистанции, когда уже в той или иной мере обнаружились исторические результаты соответствующей деятельности в прошлом. Это, естественно, позволяет углубить раскрытие ее объективной значимости и прогрессивности и дать ей более глубокую оценку”^[2, с.15].

Закономерности развития того или иного государственного института или отрасли права, государства и права в целом, позволяет выявить компаративный, или сравнительно-исторический метод. В таком случае сравнение носит выраженный синхронический и диахронический характер. Синхрония позволяет сравнить подобные институты в различных государствах в одном и том же историческом времени, что дает возможность выявить общие закономерности и национальные особенности. Например, рассматривая становление института прямого династического наследования власти, мы обратим взор на Францию эпохи Каролингов (VIII век), и на Россию (XIV век). Диахроническое сравнение применяется для сопоставления одного и того же института в разные периоды его деятельности. Так, работа политической полиции Российской империи может быть исследована в четырех следующих друг за другом периодах: 80-е годы XIX века – 1902г.; 1902-1906гг.; 1907-1912гг.; и с 1913г. до начала Февральской революции 1917г., когда деятельность охранки была прекращена. С помощью диахронического сравнения выявляются закономерности, особенности и подробности, присущие российской политической полиции как самой по себе, так и в качестве необходимой составной части Российского государственного механизма или, с точки зрения теоретиков государства и права, механизма любого государства, которое осуществляет политический контроль и политический сыск врагов данного общественного и государственного строя, защищает себя и воспроизводит собственное состояние гомеостазиса, — иными словами, неизменного тождества себе в сочетании со способностью к дальнейшему историческому развитию государства и общества, чьи проблемы решает то или иное государство, в данном случае – государственность Российской империи.

Историко-сравнительный метод, как и все другие, не имеет всеобщего характера, более того, его применение существенно ограничено. Поэтому, как рекомендует Т. Шидер, сравнение необходимо применять в комплексе двух его противоположных ипостасей: индивидуализирующей, позволяющей рассмотреть единичное и особенное в факте и явлении, и синтетической, дающей возможность провести логическую нить рассуждения к выявлению общих закономерностей. “Подлинная плодотворность исторического исследования измеряется его способностью с помощью синтетического сравнения определить новые, до сих пор неизвестные исторические индивидуальности либо его способностью наполнить абстрактные понятия конкретным историческим содержанием”^[3, с.160].

Историко-генетический метод опирается в своем применении на дословное значение греческого понятия “genesis” – происхождение, возникновение; процесс образования и становления развивающегося явления^[4, с.117]. Если диахроническое сравнение позволяет выявить сущность и характер происшедших изменений, то применение историко-генетического метода в современных исторических исследованиях предполагает установление порождения тех или иных событий событиями более ранними во времени. Иными словами, с помощью историко-генетического метода устанавливаются основные причинно-следственные связи, а кроме того, этот метод позволяет различить ключевые положения исторического развития, частные особенности такого развития и единичные подробности, обусловленные особенностями исторической эпохи, страны и континента, национального и группового менталитета и личных черт участников исторического процесса. “В обычном понимании – полагает А. К. Черненко, – причинность выступает как логическая категория, которая позволяет познать генетическую связь правовой действительности. В своем традиционном виде она выглядит так: генетическая связь есть связь, в которой одно явление (причина) порождает другое явление (следствие). Связь между причиной и следствием характеризуется такими чертами, как необходимость и объективность; в следствии нет ничего иного, чего не было бы в причине, действие последней жестко задано причинной информацией. Эту форму причинности в силу однозначного воспроизводства в следствии структуры и информации называют еще линейной причинно-следственной связью”^[5, с.32]. Однако исторический процесс сложен и противоречив, и линейные связи возможны в редчайших, простейших случаях. Поэтому “там, где необходимо более содержательное представление о причинной связи, употребляется не простейшая…, а иная, более содержательная форма”^[5, с.33].

Юристы и историки права в качестве объекта исследования имеют источники права, для работы и изучения которых применяют метод сравнительного правоведения, или сравнительно-правовой. К. Цвайгерт и Х. Кётц считают, что “сравнительное право” есть не что иное, как сравнение различных правовых систем, существующих в государствах мирового сообщества”^[6, с.9]. Являясь частным случаем компаративного метода, сравнительно-правовой имеет и свои особенности. Его применение дает “возможность изучить формы и процесс формирования правовых институтов, которые развиваются параллельно и, судя по всему, по своим внутренним законам. Эти законы еще предстоит определить, затем выявить путем детального сопоставления различий степень их схожести и тем самым укрепить веру в существование единого для всех чувства справедливости”^{[6, с.10-11]}. Сравнение неизбежно должно выявлять и учитывать также национальные особенности права, возможности и имевшие место факты рецепции.

Историко-правовое исследование невозможно без применения метода психологического анализа, или сравнительно-психологического метода. Это сравнительный подход от выявления причин, побуждавших отдельную личность к тем или иным поступкам, к психологии целых социальных групп и масс в целом. При исследовании политико-правовых фактов и явлений как результатов человеческой деятельности, для чего необходимо разобраться в мотивах этой деятельности при этом “термин “мотив” мы употребляем не для обозначения переживания потребности, но как означающий то объективное, в чем эта потребность конкретизируется в данных условиях”^[7, с.290]. Но “мотивы приобретают “смыслообразующую силу не в результате прямого сдвига на цель действия, а через интерес”^[8, с.404], не столько индивидуально-эгоистический, субъективный, сколько объективно-групповой. Отсюда появляется возможность психологической характеристики личности и группы, к которой личность принадлежит. При этом “характеристика той или иной личности едва ли может исчерпываться традиционным набором биографических характеристик (происхождение и окружение, воспитание и образование, служебная деятельность и т. п.) и раскрытием общественно-социальной позиции, которая и служит основой для оценки воззрений и деятельности той или иной личности. Ускользает тот важнейший факт, что сама общественно-социальная позиция, ее выбор и осуществление определялись именно личностно-индивидуальными чертами человека. И, чтобы понять индивидуальные мотивы той или иной позиции личности, недостаточно традиционных характеристик. Требуется выявление специфики мышления и нравственно-психологического облика человека, обусловливавших восприятие действительности и определявших воззрения и деятельность личности”^[2, с.11]. Исследование затрагивает особенности психологии всех сторон исторического процесса, сравниваются общегрупповые характеристики и индивидуальные особенности.

Поскольку принцип историзма непосредственно связан с идеей системности, автор, развивая идею Ф. Энгельса о том. что социалистическую теорию, как конечный результат новой философской системы, необходимо исследовать “во внутренней части этой системы, а вместе с тем подвергнуть разбору и самое эту систему”^[9, с.2], считает необходимым рассматривать любой объект исследования как сложную многоэлементную систему, используя философские категории целого и части. По мнению В. И. Свидерского, “признаком целого… является обязательное наличие общей структуры, объединяющей отдельные элементы и накладывающей свою печать на сами эти элементы”. Под структурой же он понимает “принцип, способ, закон связи элементов целого, систему отношений элементов в рамках данного целого”^[8, с.216]. От исследователя зависит определить рамки целого, поскольку, например, правовая норма, регулирующая отдельное правоотношение, является элементом института или отрасли права, или системы правового регулирования в целом, но в то же время сама представляет собой систему, имея достаточно сложную внутреннюю структуру.

При исследовании такого важного источника, как нормативный правовой акт или норма права, особое значение приобретает применение формально-юридического метода, в рамках которого изучаются правовые нормы как таковые. Внимание исследователя направляется, по мнению Г. Кельзена, “на нормы, а не на факты бытия, то есть не на волю и представления о правовых нормах, а на нормы как должное или представляемое содержание”^{[10, с.358]}. При этом не учитываются ни обстановка принятия нормы, ни цели законодателя, ни возможность (или невозможность) применения. Подобный метод в практической юриспруденции, известный как “юриспруденция понятий” (Германия) или “формально-догматическая юриспруденция” (Россия) – одно из направлений этатического юридического позитивизма, достаточно заклеймен критиками, поскольку “может привести исследователя лишь к статистическим знаниям о праве”^{[10, с.359]}. Но в историко-правовом исследовании такой метод оправдан и необходим, поскольку применяется в комплексе с прочими методами.

Все эти методы и подходы позволяют, при условии правильного их применения, получить новое, научно обоснованное и достоверное знание при неукоснительном соблюдении одного важного условия: исследователь действительно стремится к истине, при отказе от устоявшихся догм, идеологических и злободневных соображений, сопереживания той или иной стороне либо тому или иному историческому лицу. “Задача историка состоит в том, чтобы выявить причины… и на этой основе более глубоко объяснить, что же произошло, а не просто делить современников на хороших и плохих, осуждать одних и восхвалять других, менять одни оценки прошлого на другие”^[2, с.8].